рифмованный сленг

лондонского блатного мира был, вроде бы, импровизацией в разговоре, как силлабы в джазовом пении. Если содержание разговора пустое, заранее известное слушателю, понимания добиться легко, как прочитать цепочку российских тиранов Иван Стервозный, Алексей Дичайший, Екатерина Двуликая, Александр Разводитель, Николай-с-оравой, Вошь Мирового Пролетариата, Лучший Тух Физкультурников, Владимир Пойло.
Если же речь содержательна, каким образом слушатель может понимать густой сленг? Или никак не может, и сленг с необходимостью стандартизируется, уходит от импровизации?